…
Самоучка‚ но в чем-то попал пальцем в небо. Грязные дела его ничем нельзя оправдать.
Итак, Сам Господь даст вам знамение: се дева во чреве приимет и родит Сына, и нарекут имя ему Эммануил...
На улице шумели рабочие‚ стучавшие‚ пилившие‚ о чем-то кричавшие кому-то. Гусейн и Женя выглянули с балкона‚ чтобы почётче определить‚ что же там происходит. Женя отказался распространять печенье‚ из-за его коричневого нездорового вида‚ он не хотел портить настроение клиентам‚ которые ценили усидчивость‚ и пунктуальность‚ к тому же не хотелось портить репутацию кафе и в целом… Иногда печенье не получалось из-за сложного рецепта. Если не соблюдали пропорции в количестве куркумы и соды‚ то печенье становилось либо коричневым‚ либо рассыпалось раньше времени‚ и в пакете оказывались одни крошки‚ либо отчетливый привкус соды мучил вкусовые бугорки покупателей‚ либо печенье быстро засыхало и необходимо было при его вкушении пользоваться инструментами. «Пускай Рашид берет‚ все равно недавно он забрел на мою территорию»‚ – думал Женя. Рашид и Женя держали в строгой тайне свои места сбыта печенья‚ которое если его правильно приготавливали, давало двести очков наперед всякому конкуренту. И с удовольствием брали даже в кулинарных магазинах сами продавщицы‚ так любившие чай с печеньем.
–Ну-ка посторонитесь‚ вы там‚ на третьем этаже! – махали снизу люди в робе‚ выцветшей и испачканной цементом‚ – сейчас мы раму будем поднимать!
Только что соструганная балконная рама плыла вверх‚ привязанная за трос. Ремонтировали четвертый этаж.
– Слышал‚ они РАМУ поднимают! – сказал, смеясь Гусейн.
И Женя тоже засмеялся‚ схватившись за живот от такой шутки.
– Ладно‚ ладно тебе‚ эту энергию надо аккумулировать‚ а не выпускать наружу‚ она тебе еще пригодится. Христос никогда не смеялся‚ слышал об этом…
– Ха-ха-ха!
– Ну что с него взять‚ ничего не понимает. С такими кришнаитами ИСКОН долго не протянет‚ – шутил он‚ сидя в кресле‚ очищая свои ногти остро отточенным ножом.
Бог же не есть Бог мертвых, но живых, ибо у Него все живы (Мф. 20, 28).
Приближалось обеденное время‚ но в кафе решили не идти‚ потому что распространители обедали за деньги‚ а расценки кафе не вмещались в карман распространителя. Необходимо было платить за квартиру и тому подобное. К тому же каждый преданный знал отлично кухонное дело. Хануман раньше был санкиртанщиком, продавал книги: заходил в институты, когда был еще острый дефицит книг и предлагал «гиту», «шримад» как продолжение сказок «Тысячи и одной ночи», брали безотказно. Но он был также и первоклассный повар‚ Тимур тоже кое-что смыслил как двигать поварешкой. Гусейн вообще на процесс приготовления смотрел сквозь пальцы. Он говорил: "Кто знает сочетаемость продуктов и их вкусы – тот уже повар”. Он мог приготовить такие блюда‚ о которых ничего не было известно "истории огня и кастрюль”. Например‚ горох с манкой‚ с помидорами‚ перцем и т.д. Тимур стащил с кухни капустный качан‚ а Хануман готовил свой рис. Он его тщательно промывал‚ потом жарил до желтизны‚ заливал разбрызгивающуюся воду на глаз‚ солил и закрывал крышку на 20 минут. Капуста уже помытая и пошинкованная тушилась. Отдельно жарили морковь и фасоль‚ стоявшую на отмочке второй день. Быстро прибрали в зале – гостиной: стол‚ повернули кресла к друг другу и сели вкушать. Гусейн отказывался. Ему предлагали три раза‚ и в конце насильно принесли тарелку‚ и ему уже некуда было деваться. Он вообще ничего никогда не просил‚ только в самых экстремальных случаях. После обильного вкушения все повалились‚ где сидели на левый бок‚ по наставлению Прабхупада, кто заговорил‚ кто слушал – включили пищеварение. Аваз набрался больше всех и вздыхая отдыхал.
Гусейн лежал на своем матрасе возле сломанного телевизора‚ рассказывал о том‚ как он побывал на базаре. В тайне от всех он покупал там насвай.
– Собираюсь я на базар‚ – начал он‚ – положил нож (он его всегда носил с собой и был мастер по его применению‚ в Москве он служил в охране и тщательно тренировался. Как-то при самообороне чуть не зарезал огромного бульдога‚ сорвавшегося с поводка‚ метясь ему в заушное‚ отмеченное с расстояния болевое место)‚ положил паспорт и взял проездной. Иду по базару‚ вдруг ко мне подходит милиция‚ берет меня за рукава‚ чтобы руки были на виду и медленно ведет к себе. Там вычистили все мои карманы‚ кто говорят‚ откуда? Стал проповедовать‚ что, мол, кришнаит и так далее. У них челюсть отвисла‚ кришнаит? Ты же мусульманин? А я им все так расписал‚ что они с улыбкой меня проводили‚ все вернули и главное хорошего мнения о кафе теперь.
Приехал Дима и сказал‚ что один преданный зовет на нама-хатту. Рашид‚ Тимур и Женя сели на заднее сидение. Гусейн отказался‚ он не любил большие торжества‚ нама-хатты‚ а с большой охотой остался наедине со своими мыслями и с радио.
Дом‚ где проходила нама-хатта‚ был некрасивый‚ хрущевской постройки. Стояла невыносимая жара. Преданный Виталий служил в армии и считался в звании прапорщика. Носил деревянные бусы (канхималы) и небольшую шикху с постным лицом‚ а военные подшучивали над низким уровнем его дисциплины. Лекцию давал он сам. О необходимости служения учителю‚ о повторении шестнадцати кругов маха-мантры "харе кришна”‚ о том‚ что необходимо предлагать пищу мурти и вкушать только прасад‚ о соблюдении садханы (указаний гуру о том‚ что вставать в полчетвертого утра‚ и все делать по расписанию‚ а ложится в девять вечера‚ важности проведения службы утром и вечером). Он только закончил изготовление алтаря из досок и разных украшений‚ купил бронзовые гаура-нитай‚ которые продавались в магазинчике кафе. Его супруга страдала сердцем‚ а маленький Нарада‚ находился всегда под присмотром. На программу также пришли соседи – мужчина и женщина‚ и их молодая дочь‚ на которую Женя всю лекцию пялился. После лекции и дружного пения "харе кришна” подали прасад. Супруга Виталия испекла пирог‚ а Виталий сварил огромное количество пшена. Преданные поклевали‚ а пирог оказался недопеченным. Тимур съел порцию Авадхуты‚ который появился неизвестно откуда. Около пяти часов все вышли на улицу. Преданные были недовольны
