- У меня сейчас прасад, - сказал весело Сергей, - после, после, а пока управляйтесь с тем, что имеется, - и он побежал, вприпрыжку и напевая. Сделав тапочки из старых резиновых калош, резво отшлепывал.

  В комнате стояли две машины моментального расчленения овощей, стоило только засыпать в открытое жерло, да промывать из шланга, чтобы не загнивали остатки внутри машины. Из кухни открывалась дверь, и повар кричал:

- Еще двадцать килограммов моркови, - и захлопнув дверь, спешил за помощником, так как пятьдесят литров сладкого риса упало с противнем, на который кто–то неумело поставил бак, и около пяти литров пролились на пол, и все растекалось сладкой, липкой лавиной. Рис готовили с большим количеством сахара и молока. Прибежавший помощник Руслан, надел тряпку на швабру и начал по всей кухне гонять липкий рис. Пришла смена второго повара Кайрата, который, вооружившись совком, стал собирать жижу в ведро.

- Гарга, ну-ка помоги! Ты гони на меня, а я буду совком ловить, - приказал он.

Кайрат приехал из Караганды и находился в храме длительное время. Его отличительно чертой была скромность. Когда в кухне находились «старшие» преданные, он, прекрасно зная свои обязанности, нарочно спрашивал у главного повара: что да как варить и где помешивать, получая, таким образом, по его словам, «благословение преданных».

  В последний день фестиваля было особенно шумно в пандале. Гуляли до двенадцати часов ночи и многие пускали слух, что видели летающие тарелки, а остальные очень хотели верить этому.

Традиционное толкование говорит, что сыны Божии - это потомки Сифа, верные Господу, а дочери человеческие - каинитки, и смешение этих двух родов привело к гибели древний мир. Помня об этом страшном событиии св. Авраам заставил своего слугу поклясться Богом, что он не возмет Исааку жену из дочерей Ханаанских (Быт. 24, 3). 

Начались будни. Гусейн работал теперь по разборке пандала и приходил также в запачканных джинсах. Гарга уехал учиться, к Виктору приехали два друга запорожца, один из которых тут же уехал не договорившись в руководством, Видура начал подозревать его в употреблении наркотиков. Общая комната стала мало-помалу пустеть.

- … Я все это говорю не только для тебя, но и для себя, чтобы получше определиться.. я уже ничего не хочу, если бы кришна тебе открыл что за место, где мы все, а пока он щадит, но не надейся, что так будет вечно! Ну, а мне только спиться, скуриться, уже все равно, - говорил Гусейн своему другу Жене по дороге на кухню, где тот имел новое служение в овощерезке чистильщиком овощей. Надо заметить, что за два месяца «служения» в храме он успел почистить тысячу двести килограммов картофеля.

- Я хочу тело оставить, - заключил Гусейн.

Через два дня Дхарма сказал ему:

- Гусейн, ты не нужен нашему храму, собирай вещи. Такие как ты нам не нужны, - повторил он. И на следующий день Гусейн ушел, имея в кармане 50$. Все, что он оставил без сожаления здесь - это были воспоминания. Жене он передал икону Николая.

- Куда ты сейчас, - спросил Женя, провожавший его до станции, вылупившись на икону...

- Пойду брата искать. Где-то в Москве женился, занимается бизнесом, нефтяным. Ты знаешь, - вдруг сказал он, - я получил инициацию и мой гуру должен скоро приехать, конечно, он не из ИСККОНа… (ИСККОН- английская транслитерация тоже, что и МОСК- международное общество сознания кришны). Женя вздрогнул.

Тут подъехал поезд, и Гусейн вошел в открывшиеся двери.

- Ну, пока, еще увидимся! – сказал он на прощание.  Женя молчал и думал, как же теперь ему одному жить без поддержки друга.

Двери закрылись, и поезд стал набирать скорость. Гусейн ни о чем не думал, только напряженно сосредотачивался. Вышел он через две остановки на станции «Лобня».

Вернувшись в храм, Женя столкнулся с алматинскими матаджами, которые собрались вечером обратно в Казахстан.

- Ты поедешь с нами?

- Я подумаю до вечера, а как вы поедете?

- Будем проповедовать проводникам, денег у нас немного.

- Вы что всегда так «проповедуете»? И никогда не платите…

- Иногда ссаживают, но в большинстве случаев уговариваем.

Женя не знал, как поступить, разрываясь на части. Если он уедет, не предупредив Гусейна, и, может быть, никогда не увидит его больше, это походило на трусость и бегство, так что, решив принять трудности, он вечером сказал «Нет!». Без особого желания служить, он целую неделю скрывался на крыше корпуса, поднимаясь по пожарной лестнице, и всегда выходил только через черный ход сразу во двор.

Крыша была устлана рубероидом, который плавился под июльским солнцем, издавая характерный запах. Здесь Женя размышлял о том, какую дорогу он выберет в девятнадцать лет, повторяя «Господи, Иисусе Христе прости меня грешного», и не мог ответить на поставленный вопрос. Бродя по горячему и липкому потолку среди выходивших наверх труб отдушин, видел зеленеющие деревья и облака, которые быстро передвигались по удивительно синему небу. Для виду заходил в мастерскую, где молодой преданный работал на пилораме, и помогал часа два. Без Гусейна «Космос» обезлюдел и опустел.

- Ты где пропадаешь целую неделю? – спросил его Дхарма, вызвав к себе в кабинет.

- На пилораме работаю.

- А кто там главный?